Два судебных решения, принятые в июле 2025 года,  в Нидерландах и в России,  демонстрируют различие в подходах национальных судов к трансграничным спорам с участием российских компаний. Оба спора иллюстрируют повышенное значение юрисдикционного фактора и ограничений в признании судебных актов в условиях международной напряженности.

Суд Амстердама отказался признавать решения Арбитражного суда Москвы по искам ПСБ

ПАО «Промсвязьбанк» обратился в суд Амстердама с заявлениями о признании и приведении в исполнение двух решений Арбитражного суда города Москвы по делам № А40-12385/2018 и № А40-291370/2019. Данными решениями российский суд признал недействительными ряд сделок между ПСБ и нидерландской компанией Promsvyaz Capital B.V., а также взыскал в пользу истца более 20 млрд рублей.

Суд в Нидерландах отказал в признании указанных актов. В решении отмечается, что российский арбитраж не учёл довод ответчиков о том, что предбанкротное состояние ПСБ было вызвано действиями Банка России, в частности — требованием о доначислении резервов на сумму около 100 млрд рублей.

Таким образом, суд Амстердама поставил под сомнение объективность рассмотрения дел в российской юрисдикции и отказал в экзекватуре судебных решений.

Арбитражный суд Санкт-Петербурга ограничил «Нафтогаз» в праве инициировать разбирательства за рубежом

Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области удовлетворил заявление ПАО «Газпром» о применении статьи 248.2 АПК РФ, запретив НАК «Нафтогаз Украины» инициировать и/или продолжать разбирательства против «Газпрома» за пределами Российской Федерации.

Основанием для заявления стали разногласия сторон, касающиеся условий транзита газа через территорию Украины. Суд запретил украинской компании предпринимать любые действия в зарубежных юрисдикциях в рамках спора с «Газпромом», а также взыскал с «Нафтогаза» судебные расходы в размере 180 тыс. рублей.

Комментарий Андрея Сафонова, судебного юриста BBNP:

“Эти два судебных решения наглядно иллюстрируют, как национальные правовые системы могут по-разному оценивать одни и те же конфликты — особенно когда в них замешаны интересы государств.

В случае с Промсвязьбанком суд Амстердама, по сути, усомнился в объективности российского арбитража, указав на возможное влияние регулятора (ЦБ РФ) на ситуацию. Это классический пример того, как западные юрисдикции относятся к решениям из России после ужесточения санкционного режима и роста взаимного недоверия.

А вот решение питерского арбитража по «Нафтогазу» выглядит как попытка «закрыть» спор в российской правовой плоскости в порядке ст. 248.2 АПК РФ, не допуская его рассмотрения в международных инстанциях. Однако подобные запреты редко работают за рубежом — особенно в условиях, когда отношения между РФ и Украиной (и их судами) остаются крайне напряженными. Вместе с тем, Компания "Нафтогаз Украины" уже заявила, что суд в Вене удовлетворил иск о взыскании с Российской Федерации активов, расположенных на территории Австрии, на €120 млн в рамках компенсации за якобы утраченные активы в Крыму. 

Что объединяет эти кейсы?

Оба отражают растущий правовой изоляционизм. Впрочем, это общая тенденция — в условиях геополитического противостояния судебные системы разных стран всё реже доверяют друг другу и становятся еще одной платформой для международного противостояния.”