Изучив мотивировочную часть определения по делу Ларисы Долиной к Полине Лурье, судебный юрист BBNP Андрей Сафонов выделил несколько фундаментальных выводов, которые станут ориентиром для всего юридического сообщества и судебной системы при рассмотрении аналогичных дел:

1. Разграничение «воли» и «мотива» (ст. 178 ГК РФ)

Суд указал на критическую ошибку нижестоящих инстанций в толковании понятия «существенное заблуждение». ВС РФ подчеркнул: заблуждение относительно мотива сделки (продажа ради «спасения средств» от мнимых атак) не делает сделку недействительной.

Долина понимала природу сделки (купля‑продажа) и её правовые последствия (переход права собственности). То, что она рассчитывала на последующую «отмену» этой сделки правоохранителями, относится к её внутренним мотивам, которые не имеют правового значения для действительности договора с добросовестным приобретателем.

2. Стандарт осмотрительности и статус истца

Верховный Суд занял жёсткую позицию в отношении стандарта понимания природы сделки. Было отмечено, что Лариса Долина является индивидуальным предпринимателем и обладает значительным жизненным опытом заключения контрактов. Понижение стандарта осмотрительности («разумного понимания») для такого участника оборота до уровня абсолютно наивного лица суд счёл недопустимым. Дееспособный гражданин обязан нести ответственность за свои решения.

3. Коллизия ст. 178 и ст. 179 ГК РФ: защита от третьих лиц

Один из самых сильных аргументов ВС РФ касается логики защиты покупателя. Суд отметил, что если обман исходит от третьего лица (мошенников), то сделка может быть признана недействительной только в том случае, если покупатель знал об этом обмане (п. 2 ст. 179 ГК РФ).

Использование истцом статьи 178 («заблуждение») вместо 179 («обман») не должно давать ему преимуществ и лишать добросовестного покупателя защиты. Поскольку Полина Лурье действовала «безупречно» (проверила документы, оплатила полную цену, лично осмотрела объект) и не знала о мошеннической схеме, риск последствий обмана со стороны третьих лиц ложится на продавца.

4. Недопустимость односторонней реституции

ВС РФ жёстко раскритиковал решение нижестоящих судов вернуть квартиру Долиной без возврата денег Лурье (поскольку деньги ушли мошенникам). Суд указал, что даже при наличии оснований для недействительности неприменение двусторонней реституции в таких обстоятельствах грубо нарушает баланс интересов сторон.

5. Противоречивость процессуальных действий истца и ее влияние на исход дела:

• Игнорирование разъяснений суда. Судья первой инстанции трижды (11.02, 24.02, 06.03.2025) разъяснял представителям Долиной, что доказывание порока воли по ст. 177 ГК РФ (неспособность понимать значение действий) невозможно без проведения профильной судебной экспертизы. Суд прямо предупредил о рисках ст. 56 ГПК РФ: бремя доказывания лежит на истце.
• Отказ от экспертизы. Несмотря на поданное 27 марта ходатайство о назначении психолого‑психиатрической экспертизы, уже на следующий день представитель истца отозвал его, заявив об «изменении позиции доверителя».
• Уклонение от личного участия. Истец проигнорировала неоднократные рекомендации суда о личной явке для дачи пояснений, что могло бы прояснить обстоятельства дела.

Вывод ВС РФ:

В гражданском процессе назначение экспертизы невозможно без волеизъявления (согласия) подэкспертного. Отказавшись от экспертизы в рамках гражданского дела, сторона истца не вправе подменять её результатами экспертиз из уголовного дела. Последние исследовали лишь способность потерпевшей воспринимать противоправные действия мошенников, но не оценивали её способность понимать значение и последствия заключения сделки купли‑продажи недвижимости. Фактически отказ от профильной экспертизы сделал требования по ст. 177 ГК РФ недоказанными.

Правовые последствия и значение для судебной практики

Принятое Верховным Судом РФ определение формирует новый вектор в правоприменении, утверждая приоритет стабильности гражданского оборота над эмоционально‑социальными факторами. Высшая судебная инстанция фактически установила запрет на формальный подход при разрешении споров, связанных с мошенническими действиями третьих лиц, исключая автоматическое удовлетворение исков потерпевших в ущерб правам добросовестных приобретателей.

Для правоприменительной практики это означает существенное повышение стандарта доказывания. Отныне наличие статуса потерпевшего в уголовном деле не является безусловным основанием для оспаривания гражданско‑правовой сделки. Истцам предстоит не только подтвердить факт внешнего воздействия на их волю, но и доказательно опровергнуть презумпцию добросовестности покупателя, подтвердив его осведомлённость о пороке воли продавца, что существенно усложняет перспективу подобных исков.